«Болотная» и рост гражданской активности в России

Недовольство активного политического меньшинства, вызванное решением Владимира Путина вернуться на президентский пост, а также массовыми, по мнению оппозиции, фальсификациями на выборах в Госдуму, в декабре 2011 года неожиданно привело к началу серии многотысячных митингов в Москве. 10 декабря на Болотную площадь вместо обычных нескольких сотен человек внезапно пришли десятки тысяч. Уличной активности такого масштаба страна не видела со времен Перестройки. Появились новый хорошо узнаваемый символ – белая лента - и новый термин «рассерженные горожане».

«Росбалт» самым активным образом участвовал в освещении и осмыслении принципиально нового этапа в политической жизни страны. В те дни на митинги ходили не только корреспонденты, получившие такое задание, но и многие другие сотрудники редакции, уже по собственной инициативе. Ведь чтобы работать дальше, просто необходимо было видеть происходящее своими глазами. Тем более что российская политология явно села тогда на мель, будучи не в силах выдать ни качественный анализ происходящего, ни хоть сколько-нибудь непротиворечивые прогнозы на будущее.

Однако и здесь были исключения. Экономист Михаил Дмитриев, которого в последующие годы часто называли «экспертом, предсказавшим Болотную», в интервью «Росбалту» в ноябре 2011 года (еще до скандальных выборов в Госдуму и начала протестов) отметил, что политическая риторика, которая успешно работала в России в первом десятилетии этого века, уже исчерпала себя. Согласно его оценке, единственный вариант развития существующей негибкой политической системы возможен лишь в условиях социально-политической конфронтации с обществом:

«В ближайшие несколько лет, а может быть - даже и месяцев, нарастание общественного недовольства может привести к открытой политической конфронтации, в результате которой протестное движение может вылиться в экстремальные, революционные формы, вроде того, что мы наблюдали на Украине в рамках «оранжевой» революции, или того, что сейчас происходит на Ближнем Востоке».

Довольно быстро преодолев первоначальную растерянность, власть ответила на брошенный ей вызов.

Сначала - запуском серии давно обсуждавшихся инициатив по смягчению политического режима. Дмитрий Медведев, досиживавший последние месяцы в президентском кресле, в декабре 2011 года выступил с проектом реформ, который включал в себя возвращение к прямым выборам глав регионов, упрощенный порядок создания партий (на тот момент в РФ их было всего семь), возврат выборов половины состава Госдумы по одномандатным округам, создание Общественного телевидения. Несмотря на положительную реакцию на эти инициативы, добиться перелома в настроениях с их помощью так и не удалось. Впоследствии обещания Медведева были исполнены лишь отчасти, от некоторых и вовсе отказались.

В то же самое время власть начала внутреннюю консолидацию, сделав ставку на реванш после того, как протестная волна выдохнется.

В наиболее явном виде это реализовалось осенью 2012 года в виде так называемого «Болотного дела» - крупнейшего на тот момент уголовного преследования активистов протестного движения. С тех пор стало очевидным, что ни на какие переговоры с «несогласными» (и тем более - на уступки им) власть никогда уже не пойдет, а на каждый новый протест будет отвечать ужесточением репрессий. По выражению политолога Игоря Бунина, «та стратегия, которая была оставлена в наследство Путину Медведевым, то есть готовность «открыть» политическую систему, была заморожена - возобладали охранительные тенденции, а вслед за ними проявились и репрессивные».

На сегодняшний день отголоском тех событий можно назвать, пожалуй, лишь ежегодный «Марш Немцова», который проходит в начале февраля в годовщину убийства одного из лидеров «болотного движения».